Предпосылки этнографических экспедиций в Океанию с начала XX в.

 

 Еще на рубеже XIX–XX вв. экспедиции русских ученых на Новую Гвинею и в Океанию в целом проводились всё реже, а затем и вовсе прекратились. Но уже в середине 1920-х годов в СССР стали выдвигаться планы по продолжению научных исследований новогвинейцев и океанийцев. Однако из-за политических проблем, а затем начавшейся Великой Отечественной войны, все работы в этом направлении были прекращены. Только в первые послевоенные годы, поступившее в распоряжение АН СССР судно «Витязь», стало совершать регулярные рейсы в Тихий океан, сначала в северные, а затем и в южные широты. Но эти экспедиционные рейсы носили преимущественно океанологический характер. Тем не менее «Витязь» дважды посещал Берег Маклая: первый раз — в апреле 1966 г. для заправки топливом, питьевой водой и провиантом, второй — в декабре 1970 г.: тогда судно даже зашло на несколько часов на Берег Маклая (вблизи расположена деревня Бонгу), где участники экспедиции установили обелиск, посвященный пребыванию в этих краях Н. Н. Миклухо-Маклая. Советские этнографы оказались на Берегу Маклая, да и в других районах Океании уже на следующий год. Следует напомнить, что этнография — это наука, изучающая и описывающая материальную и духовную культуру народов мира.

 

Процесс подготовки экспедиции на Новую Гвинею в 1971 г.

 

Отплытие VI рейса НИС «Дмитрий Менделеев» из Владивостока было запланировано на июнь 1971 г. В этой связи, в течение первых пяти месяцев того же года в Институте океанологии АН, Институте этнографии АН и в других научных учреждениях СССР, сотрудники вели напряженную подготовку к уникальной экспедиции. Неудивительно, что первым дел поднялся вопрос формирования команды экспедиции: кто войдет в этнографический отряд и станет его начальником? Среди кандидатов были известные специалисты по этнографии народов Океании и возглавил экспедицию этнограф Даниил Давидович Тумаркин. В экспедиции также было решено отправить ученого, также специализирующегося на исследованиях наследия Н.Н. Миклухо-Маклая, этноокеанистике, папуасах Новой Гвинеи — Николая Александровича Бутинова

Собрав двух специалистов (Д.Д. Тумаркин, Н.А. Бутинов), в Академии наук обнаружили, что в стране больше не было этнографов-океанистов! Даниил Тумаркин тогда уже разбирался в проблемах этноокеанистики и продвинулся довольно далеко в изучении жизни и трудов Миклухо-Маклая. Но у него не было опыта работы в «поле» — ни одного выезда, — а потому необходимо было прежде всего включить в отряд опытного этнографа-«полевика». Критерии отбора были такие: физически здоровый мужчина, уже выезжавший за рубеж по своим анкетным данным, притом способный за короткое время войти в курс дела и подготовиться к изучению круга проблем. Выбор пал на московского сотрудника Владимира Николаевича Басилова, специалиста по шаманству Центральной Азии.

Еще один этнограф-«полевик», включенный в этнографический отряд, — московский сотрудник ИЭ Михаил Васильевич Крюков. Специалист по этнографии Восточной и Юго-Восточной Азии, особенно Китая, и некоторым проблемам общей этнографии, он проходил стажировку в Китае и имел опыт общения с иностранными учеными. Как шутил Михаил Васильевич, он не только работал в Институте имени Н.Н. Миклухо-Маклая, но и жил в Москве на улице, названной в честь этого ученого. Как он мог отказаться от предложения отправиться в экспедицию по следам отважного путешественника?! Михаил Васильевич предполагал заняться в экспедиции изучением социальных структур островитян и сбором материалов об их системах родства.

В состав отряда было решено включить антрополога и фольклориста. Поскольку ученых-антропологов также не нашлось, в экспедицию пригласили Олега Михайловича Павловского — сотрудника Института антропологии МГУ. Зато фольклорист в Ленинградской части ИЭ нашелся первостатейный — Борис Николаевич Путилов. Его «коньком» был фольклор южных славян, для изучения которого он неоднократно выезжал в Восточную Европу. Но Борис Путилов, как и Даниил Тумаркин «заболел» Миклухо-Маклаем.

Известно, что во время своих путешествий в 1870-1880-х гг. Миклухо-Маклай составлял словарики языков изучаемых им народов. Чтобы продолжать и развивать эти этнолингвистические изыскания, Н.А. Бутинов рекомендовал включить в отряд сотрудника Отдела Африки Ленинградского отделения ИЭ Николая Михайловича Гиренко. До поступления на работу в ИЭ он два года работал переводчиком в Танзании, отлично владел английским и одним из наиболее значительных языков Африканского континента – суахили, поэтому легко осваивал новые языки. Николаю Михайловичу предстояло помогать Н.А. Бутинову в изучении этнолингвистической ситуации, прежде всего на Берегу Маклая.

 

 

Цели, задачи, ход, участники и результаты (этнографические) экспедиции на Новую Гвинею в 1971 г.

 

Целью экспедиции стало проведение всестороннего исследования образа жизни и культуры (хозяйственный уклад, социальная организация, материальная культура, религиозные представления, фольклор, система образования и др.) обитателей северо-восточного побережье Новой Гвинеи (Берег Маклая) и различных островов Океании.

Сама экспедиция 1971 г. была посвящена двойной годовщине: столетию со дня первой высадки в Бонгу Н.Н. Миклухо-Маклая и 125-летию со дня его рождения.

Этнографический отряд, состоял из восьми ученых: Д. Д. Тумаркин (начальник отряда), В. Н. Басилов, Н. А. Бутинов, М. В. Крюков, Н. М. Гиренко, О. М. Павловский, Б. Н. Путилов, И. М. Меликсетова. Кроме того, к отряду были прикомандированы и кинодокументалисты.

Экспедиция покинула Владивосток 17 июня 1971 г. и направилась к берегам Новой Гвинею, побывав на пути в Сингапуре. 8 июля «Дмитрий Менделеев» зашел в порт крупнейшего города на Берегу Маклая — г. Маданг, — где на борт поднялся в качестве «куратора» сотрудник местной австралийской колониальной администрации. На следующий день экспедиция прибыла к именно тому побережью, где столетие назад проводил свои исследования Миклухо-Маклай.

Была спущена шлюпка, и этнографический отряд направился к берегу. Тем временем, на берегу собралась толпа. Папуасы настороженно и хмуро смотрели на приближающуюся шлюпку. Однако их настроение резко изменилось в лучшую сторону, когда они услышали: «О тамо, кайе! Га абатра симум» («О люди, здравствуйте! Мы с вами братья»). То что некоторые члены отряда в некоторой степени могли изъясняться на местном языке произвело на папуасов сильное впечатление. На этом языке тогда говорили только в деревне Бонгу. Даже австралийские колониальные чиновники, иногда посещавшие Бонгу, не знали этого языка и общались с бонгуанцами на ток-писине (разновидность пиджина). Да и всего в Папуа – Новой Гвинее насчитывается около 867 языков. А сейчас они увидели странных белых людей, говоривших на родном языке бонгуанцев. Но когда новогвинейцы узнали, что эти люди прибыли из таль Маклай («деревни Маклая»), их радость и удивление возросли еще более. Ученым пришлось применить слово «таль», так как в языке жителей Берега Маклая не было слов, обозначающих государство.

Бонгуанцы охотно отвечали на вопросы советских этнографов и всячески им помогали. Уникальность подобной реакции папуасов также свидетельствует о том, что советским ученым уже не требовалось долго преодолевать психологический барьер, так как 100 лет назад это уже сделал Н.Н. Миклухо-Маклай. В ходе 4-х дневной полевой работы советские ученые установили, что бонгуанцы сохранили многие основные черты своей самобытной культуры, а элементы западной культуры были наложены на традиционный уклад жизни. Так, основой хозяйства оставались подсечно-огневое земледелие и рыболовство. Прежними были земледельческие орудия труда (деревянный кол – саб и деревянная лопатка – удья саб), широко распространены циновки из пальмовых листьев, посуда из дерева и скорлупы кокоса, а также глиняные горшки, которые, как и при Маклае, бонгуанцы приобретали в прибрежной деревне Били-Били.

На рыбную ловлю жители Бонгу выходили в традиционных лодках с балансиром, но, при этом, использовали железные рыболовные крючки, а наконечники бамбуковых острог изготовляли из гвоздей.

В Бонгу появились начальная школа, церковь (большой деревянный сарай с крышей из пальмовых листьев), три маленьких лавочки наподобие киосков, которые были почти все время закрыты, а их владельцы занимались земледелием и рыболовством наравне с другими бонгуанцами.

У местных жителей были в широком употреблении металлические топоры, пилы и ножи, одежда европейского покроя из покупных тканей (но по-прежнему ходили босиком), использовались керосиновые лампы (когда были в наличии деньги на керосин). Староста деревни располагал транзисторным приемником. Основным источником денежных поступлений была продажа австралийским скупщикам копры (сушеная мякоть кокосовых орехов). Некоторые мужчины уходили работать на крупные плантации, принадлежавшие австралийским компаниям. Полученные деньги шли на уплату налога, церковного сбора, на плату за обучение детей в школе, на покупку риса, ткани, керосина и т. п. Христианство было принято бонгуанцами только поверхностно и причудливо переплеталось с традиционными верованиями; встречались в деревне и адепты одного из культов карго.  В некоторых из этих культов Маклай выступал в роли божества, которое посылает новогвинейцам европейские товары (карго– «груз», «товар»), перехватываемые белыми. Так, представитель колониальной администрации попросил советских не ходить группами на мыс Гарагасси (мыс Уединения), где когда-то стояла хижина Миклухо-Маклая и, главное – не устраивать там никаких церемоний. В противном случае, предупредил он, некоторые бонгуанцы могут начать раскопки под обелиском, чтобы обнаружить богатства, присланные Маклаем.

С каждым днем советские ученые все более убеждались в том, что пребывание в Бонгу Миклухо-Маклая оставило большой и глубокий след в сознании местного населения. Здесь узнают о нем с детства, так как рассказы о Маклае передаются от отца к сыну, из поколения в поколение. Предания о великом русском путешественнике стали важной часть местного фольклора и религиозных воззрений. Бонгуанцы также помнили, что именно Николай Николаевич привез первые стальные топоры и ножи, многие новые для них культурные растения, подарил орудия из железа. Эти исторические факты запечатлелись не только в их коллективной памяти, но и в бонгуанском языке, в который вошли несколько фонетически измененных русских слов: схапор (топор), гугрус (кукуруза), абрус (арбуз), бика (бык). Кроме того, к местным названиям некоторых культурных растений, привезенных русским ученым, стало принято прибавлять его имя: дьигли Маклай (огурец), валю Маклай (тыква) и др.

Особенно важно отметить, что каждый из 8-ми советских специалистов собирал на Берегу Маклая материал по строго определенной проблематике. Но попутно каждый из них интересовался более широким кругом вопросов из-з большого объема исследовательских задач, поставленных перед экспедицией.

В последний день пребывания этнографов в деревне, папуасы устроили в их честь грандиозный праздник с песнями, танцами и пантомимами. На это мероприятие прибыли другие участники экспедиции и члены экипажа. Особенно яркой и запоминающейся была пантомима, повествующей о первом появлении Миклухо-Маклая. После праздника бонгуанцы нанесли ответный визит на «Дмитрий Менделеев», где им провели экскурсию по кораблю. 13 июля этнографический отряд был отвезен на судно, после чего оно направилось по островам Океании.

13 октября ученые прибыли во Владивосток 1971 г. Вся экспедиция длилась почти четыре месяца.  Советскими этнографами был собран огромный материал по культурам и обычаям коренного населения Берега Маклая, а также различных архипелагов и островов Океании. Их результаты были изложены в нескольких монографиях и ряде статей, опубликованных в различных научных журналах. В 1975 г. вышла коллективная монография «На Берегу Маклая (Этнографические очерки)», посвященная хозяйственному укладу, материальной культуре, языкам, антропологическому типу жителей деревни Бонгу. В 1972 году вышел документальный фильм «К берегам далекой Океании», созданный на основе материалов, отснятых кинооператорами экспедиции.

 

 

Цели, задачи, ход, участники и результаты (этнографические) второй экспедиции советских этнографов на Новую Гвинею в 1977 г.

 

В 1977 г. состоялся XVIII экспедиционный рейс судна «Дмитрий Менделеев» на Новую Гвинеи и в Океанию, в котором кроме ученых океанологического цикла участвовали, как в VI рейсе, ученые-«береговики» (этнографы, зоологи, ботаники и др.).

Целью в ходе второй советской экспедиции на Новую Гвинею стало продолжение изучения современных культурных особенностей (хозяйство, общественный строй, этническая и демографическая ситуация, религия, фольклор) жителей Берега Маклая и Океании, сбор коллекции предметов искусства. Особое внимание на социологических исследованиях.

На этот раз этнографический отряд включал пятерых ученых: Д.Д. Тумаркин (начальник отряда), В.Н. Басилов, И.М. Меликсетова, Е.Н. Кальщиков, В.Н. Шамшуров. Участвовавшие в прошлой экспедиции Н. А. Бутинов, Н. М. Гиренко, М. В. Крюков, О. М. Павловский и Б. Н. Путилов по разным причинам не смогли снова отправиться на острова Океании. Как в предыдущий раз к отряду были присоединены кинодокументалисты.

Перед тем как попасть на Берег Маклая экспедиция посетила город Порт-Морсби —столицу ставшего в 1975 г. независимым государства Папуа – Новая Гвинея. Затем «Дмитрий Менделеев» направился к берегам, где проводил свои исследования Миклухо-Маклай. В г. Маданг на борт судна поднялся куратор папуас Джоэ Сомаэ — представитель папуа-новогвинейской новой власти.

Советские ученые на этот раз пробыли в деревне пять дней, проводя полевые работы по разным направлениям. Так, Даниил Тумаркин, помимо координации работы отряда и регулярных контактов с местными лидерами и руководством экспедиции, изучал соотношение традиций и инноваций, новую конфигурацию власти, продолжил выявление и запись легенд и преданий о Миклухо-Маклае. В. Н. Басилов сосредоточил внимание на исследовании архаических элементов культуры и социальной организации. В. Н. Шамшурова интересовали социально-этнические и демографические аспекты современной ситуации. Е. Н. Кальщиков уделял основное внимание изучению изменений в материальной культуре. Он же, по просьбе Б. Н. Путилова, записывал на магнитофон традиционные песни и мелодии, а также звучание щелевого сигнального гонга (барум), ручного барабана (окам) и флейты (схюмбинг). И. М. Меликсетова изучала проблемы просвещения и религиозной жизни. Наряду с традиционными для этнографов методами полевой работы советские ученые решили использовать (вероятно, впервые на Новой Гвинее) метод анкетирования, который тогда стал широко применяться при этносоциологических исследованиях в СССР. Анкета содержала 61 вопрос. Они были призваны выявить демографический состав жителей Бонгу, уровень их образования, знание английского языка и ток-писина, миграцию населения, ее причины и направленность, состав малых семей, круг брачных связей, имущественную дифференциацию, отношение отцов к получению образования их детьми, выбору ими профессии и т. д.

Так, ученым удалось собрать сведения о 63 семьях, что составляло примерно ¾ их общего количества в деревне. Анкетирование как дополнение к традиционным методам полевой работы позволило советским этнографам в условиях острой нехватки времени получить более полное представление о социально-экономических и культурных процессах в деревне Бонгу.

Более того, было установлено, что во временами Миклухо-Маклая этническая группа бонгу жила не в трех деревнях (Бонгу, Горенду, Гумбу), как считал русский ученый, а в четырех. Четвертое небольшое поселение, Со-Банглю, было расположено недалеко от Гумбу. Удалось собрать интересный материал о функциях мужских домов в прошлом и настоящем, об особенностях обряда инициации, который совершался и в 1970-х гг., когда все бонгуанцы, по крайней мере, формально, были обращены в христианство.

В сфере сельского хозяйства Д.Д. Тумаркин зафиксировал очень важный элемент: сеть оросительных каналов, проходящих между огородными участками. По этим канавам дождевая вода, стекая по склону холма, скапливалась в небольшом пруду. Бонгуанцы сообщили, что эти оросительные канавы существует здесь с незапамятных времен. Об этой примитивной ирригационной системе, не характерной для жителей северо-восточной части Новой Гвинеи, ничего не говорится у Миклухо-Маклая, а в 1971 г. советские ученые ее не обнаружили, так как не осматривали огороды. Обследование жилых домов показало, что у жителей Бонгу появилось больше покупных вещей – одежды, посуды и др. В быту широко использовались электрические фонарики, насчитывалось более десятка портативных радиоприемника. Но при этом бонгуанцы продолжали широко применять традиционные деревянные и бамбуковые сосуды, глиняные горшки и циновки из пальмовых листьев. Дома сохранили прежнюю форму и строились исключительно из местных материалов.

Покинув Папуа – Новую Гвинею судно зашло в австралийский город Брисбен, а затем направилось к о-вам Фиджи и о-вам Тонга, где советские этнографы также собрали интересный этнографический материал. На о-вах Тонга состоялась знаменательная встреча членов советской экспедиции с тонганским королем Тауфа’аха хобби которого – коллекционирование русских балалаек. Поэтому начальник этнографического отряда Даниил Тумаркин приобрел в Москве концертную балалайку, а во время аудиенции у тонганского короля вручил ему красивый подарок, которым тот остался доволен.

 

Заключение

 

Так, полевые работы советских этнографов 1970-х годов продолжили научную традицию изучения Берега Маклая и Океании в нашей стране, уходящую корнями к началу XIX столетия, а также подготовили почву для будущих поколений исследователь. Дальнейший этап возрождения российских исследований Новой Гвинеи начнется только в 2017 г.

 

 

 

 

Список использованных источников и литературы

 

1. Миклухо-Маклай Н. Н. Собрание сочинений: В 6 т. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 2020.
2. Миклухо-Маклай Н.Н. Путешествие на Берег Маклая. СПб., 2018. 80 с.
3. Тумаркин Д.Д. Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса». М.: Молодая гвардия, 2012. 454 с.
4. Тумаркин Д.Д. «О тамо, кайе!»: воспоминания и размышления ученого-путешественника. Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН. М.: Наука, Вост. лит., 2018. 783 с.
5. Чининов И.В. Материальная культура жителей деревень Горенду и Бонгу (Новая Гвинея) в начале XXI века: традиции и инновации. (По материалам полевых исследований) // Вестник антрополо-гии. 2019. № 3 (47). С. 243–255.